Важен момент исполнения обязательства, а не его возникновения

Относительно первого вопроса ВС в очередной раз напомнил, что привлечение контролирующих лиц к субсидиарной ответственности возможно и после завершения процедуры банкротства. К такому выводу Суд пришел еще в Определении от 19 октября 2015 г. № 309-АД15-6092. Впоследствии он был включен в Обзор судебной практики № 1 за 2016 г. (п. 8).

В 2017 г. Закон о банкротстве был дополнен ст. 61.14, закрепившей право на подачу заявления о привлечении к субсидиарной ответственности контролирующих лиц после завершения процедуры банкротства¹. Более того, в Постановлении Пленума от 12 декабря 2017 г. № 53 ВС подробно разъяснил применение срока исковой давности на подачу такого заявления.

Такой подход направлен на защиту интересов кредиторов, которые желают хоть как-то восполнить свои потери за счет конкурсной массы. Позиция конкурсного управляющего, заявившего в рассматриваемом деле (№ А40-6179/2018) ходатайство о прекращении производства на указанном основании, представляется необоснованной, так как противоречит сложившейся судебной практике и ст. 61.14 Закона о банкротстве. Позиция Верховного Суда, с точки зрения последовательности, сомнений не вызывает.

В отношении второго вопроса Суд подчеркнул важность установления причинно-следственной связи между моментами возникновения обязательства, наступления объективного банкротства и невозможности исполнить обязательство.

Установление причинно-следственной связи между действиями контролирующих должника лиц и наступлением объективного банкротства неоднократно подчеркивалось при рассмотрении данной категории споров. Суды исходят из того, что при наличии доказательств такой связи контролирующее лицо несет бремя доказывания обоснованности и разумности своих действий и их совершения без цели причинения вреда кредиторам подконтрольной организации². Анализ практики показывает также, что при рассмотрении вопроса о привлечении к субсидиарной ответственности суд оценивает существенность влияния действий (бездействия) контролирующего лица на положение должника, проверяя наличие причинно-следственной связи между названными действиями (бездействием) и фактически наступившим объективным банкротством³.

В рассматриваемой ситуации ВС обратил внимание, что на момент заключения договора банковской гарантии у общества отсутствовали признаки объективного банкротства и контролирующие лица не могли заранее предположить наличие негативных обстоятельств. Нормы ст. 9 и 61.12 (ранее – п. 2 ст. 10) Закона о банкротстве отвечают на этот вопрос предельно ясно. Для привлечения контролирующего лица к ответственности за неподачу заявления существенное значение имеет именно дата возникновения обязательства, а не день, когда должник должен был исполнить обязательно, но не смог.

Судами установлено, что контролирующее лицо должно было подать заявление не позднее 21 сентября 2015 г. Договор банковской гарантии был заключен в июне 2014 г., на тот момент обязанность по подаче заявления отсутствовала, в связи с чем в действиях руководителя не усматриваются обман кредиторов и попытки скрыть финансовое состояние общества-должника.

Схожие ситуации уже рассматривались ранее, и суды также подчеркивали необходимость установления причинно-следственной связи. Например, Определением от 15 мая 2020 г. № 307-ЭС20-5614 по делу № А52-4062/2017 ВС оставил в силе судебные акты об отказе в привлечении к субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц ввиду недоказанности причинно-следственной связи между их действиями по заключению договора купли-продажи и невозможностью компании рассчитаться по долгам. Так, нижестоящие суды установили, что в отсутствие доказательств причинения вреда имущественным правам кредиторов в результате совершения контролирующими лицами сделки в период отсутствия у общества какой-либо кредиторской задолженности не может являться основанием для привлечения к субсидиарной ответственности. Обязательства перед кредиторами, послужившие основанием для возбуждения дела о банкротстве, возникли гораздо позже заключения договора купли-продажи, т.е. на момент совершения сделки стороны договора не могли знать о возникновении обстоятельств, при которых их действия оценивались с позиции возможности причинения вреда.

Кроме того, в одном из определений Верховный Суд указал, что принудительное исключение из ЕГРЮЛ по решению налогового органа сведений о компании, имеющей кредиторскую задолженность, не может являться основанием для привлечения контролирующих лиц к субсидиарной ответственности и не устанавливает причинно-следственную связь между их действиями и невозможностью компании исполнить обязательства, так как подать возражения против исключения сведений о компании из ЕГРЮЛ могли также кредиторы, обязательства перед которыми исключенной организацией не исполнены⁴. То есть одного лишь факта того, что контролирующие должника лица вовремя не подали возражения в налоговую против исключения компании из ЕГРЮЛ, не будет достаточно для привлечения их к субсидиарной ответственности по долгам перед кредиторами, поскольку, во-первых, кредиторы не лишены возможности также заявить возражения против исключения, а во-вторых, необходимо доказать намеренные действия (или бездействие) контролирующих лиц, направленные на принудительное исключение сведений из Реестра.

Таким образом, Определение от 23 августа 2021 г. можно расценить как дополнительную гарантию для контролирующих должника лиц, так как в нем в очередной раз подчеркивается необходимость установления причинно-следственной связи между их действиями и причинением вреда кредиторам. Учитывая тенденцию все большего привлечения к субсидиарной ответственности, названный судебный акт, как представляется, может «умерить пыл» особо рьяных кредиторов и арбитражных управляющих, стремящихся пополнить конкурсную массу за счет денежных средств руководителей, которые не всегда виновны в банкротстве компании-должника.